Екатерина Риз - Всё, что нужно ей
– И откуда у тебя такие деньги? Муж настолько тебе доверяет?
Я облизала сухие губы.
– Это деньги для моей мамы и отчима, я как раз собиралась их им передать. На строительство дома.
– И ты готова отдать мне два миллиона?
– Да, – без всякого колебания ответила я. И посмотрела с надеждой. Убила бы себя за этот взгляд.
– Лишь бы оказаться дома, рядом с любимым?
– Да. Ведь у Серёжи не выкуп просят, я права? А что-то другое, более… серьёзное. – От нервозности я комкала угол одеяла, а на Григория смотрела затравленно. – А если они не договорятся? Меня убьют? – Я вздохнула в сторонку. – Ты же и убьёшь.
Он брови вздёрнул и хохотнул.
– Какие выводы ты, оказывается, сделала.
– А чем ещё мне заниматься?! Только выводы делать. Я с ума скоро сойду! – искренне пожаловалась я.
– Если я сидел, значит, убийца?
– А что, скажешь, что тебя обвинили ошибочно? – мой голос был полон сарказма.
– Не поверишь?
– Нет, конечно. Все так говорят.
– А ты многих уголовников знаешь?
Я примолкла, размышляя, стоит ли продолжать уговаривать, а точнее давить на него. Вдруг переборщу, а потом он на меня надавит, и у него это, явно, получится куда лучше.
Гриша разглядывал меня с любопытством. Я под его взглядом окончательно разнервничалась, и чтобы занять себя чем-то, принялась волосы в косу заплетать, упорно уклонялась от его взгляда. То, как он вальяжно развалился в кресле и поглядывает на меня с неким умыслом, мне очень не нравилось.
– Два миллиона говоришь, – повторил он с ленцой.
Я встрепенулась, взглянула на него распахнутыми в надежде глазами, и поторопилась кивнуть.
– Это неплохие деньги. Но их нужно снять со счёта…
– Они в банковской ячейке.
– Хорошо, что в ячейке. Это проще.
– Конечно, – затараторила я. – Мы просто придём туда, я их заберу…
– А ключ?
– В маминой квартире, – обрадовалась я ещё больше. – Я его специально для мамы оставила. Нужен только ключ и знать код. Я знаю.
Гриша ухмыльнулся, наблюдая за тем, как я горячусь.
– Я смотрю, ты всё продумала.
Я не повелась на его уловку, и серьёзно спросила:
– Ты отвезёшь меня в город?
– Я подумаю.
– Господи, ну о чём тут можно думать?!
– Есть о чём, поверь мне.
Я косу за спину откинула, подтянула колени к груди и обхватила их руками.
– Ты хочешь больше? – догадалась я.
Он пакостно улыбнулся.
– Думаю, да.
У меня вырвался раздражённый вздох.
– Это просто немыслимо. – Я перевела на него внимательный взгляд. – И сколько? Думаю, Серёжа не будет спорить…
– Давай не будем вмешивать сюда твоего Серёжу.
– У меня больше нет, только то, что в ячейке, – начала я, потом поняла, что Гриша чересчур внимательно разглядывает меня, и вмиг покрылась липким потом. – Ты ведь не думаешь, что я…
– Что ты что? – развеселился этот негодяй.
Я инстинктивно вжалась в стену.
– Я предлагаю тебе хорошие деньги, – дрожащим от страха и негодования одновременно голосом, проговорила я. – И ты… Это просто свинство, пугать меня!
– А я тебя пугаю?
– Да!
– Жаль, – с чувством произнёс он. – А то могли бы договориться.
Я краснеть начала. Отвернулась, и поняла, что вот-вот заплачу.
– Ты не имеешь права…
– Ещё скажи, что не посмею, – веселился он. Я с трудом сглотнула. А когда Гриша с кресла поднялся, взглянула едва ли не с ужасом. А вот он посматривал с интересом. Перед диваном остановился, а выражение лица стало сожалеющим.
– Понимаешь ли, девочка, в чём дело. Деньги это конечно хорошо, а уж когда они миллионами исчисляются, то и подавно. Но они всё равно не стоят того, чтобы башку за них сложить. И ты, если честно, этого не стоишь. Я работаю на довольно серьёзных людей, и что они с твоим муженьком делят, я не знаю, никогда не узнаю, да и не хочу знать. И поэтому пока я не вижу серьёзной причины переходить им дорогу и путать их планы. Но пять лет отсидки – это круто, и как ты недавно сказала, у меня никогда не было столь красивой бабы, как ты. Утверждение, конечно, спорное, но раз уж я твоему мужу завидую, – в этом месте он презрительно хохотнул, – то хотелось бы на чём-то отыграться. Так почему не с твоей помощью? Получу деньги, получу моральное удовлетворение вдобавок к удовольствию, верну тебя любимому, а сам смотаюсь. Вот такой расклад.
Я упёрлась взглядом в одну точку, зубы стучали, и мне кажется, Гриша эту дробь прекрасно слышал. Меня колотило, когда я обдумывала его слова. Не хотела обдумывать, но каждое его слово меня жаром окатывало, было нестерпимо стыдно, словно это уже случилось, и я Серёжке изменила. Одна мысль об этом приводила в ужас, я понимала, что никогда не смогу решиться, умру раньше, а пристальный взгляд своего похитителя терпела с превеликим трудом.
– Нет, – в конце концов произнесла я.
– Что так? – глумливо поинтересовался Гриша. – Любовь к мужу пересилила любовь к свободе?
– Если хочешь знать, то да!
– Очень за тебя рад.
– Это большие деньги, – попробовала я вразумить его, но куда там. Гришка только руками развёл.
– Я же не спорю. Но мне к ним нужно ещё кое-что. А так, как я не насильник всё-таки, я подожду, пока ты созреешь.
– Долго ждать придётся, – озлобилась я.
Он широко улыбнулся.
– Так разве мы куда-то торопимся? – Он швырнул мне одеяло. – Ложись спать.
Ночью мне, конечно же, не спалось. Я смотрела в потолок, невольно прислушивалась к мужскому дыханию, и думала о том, отчего же мне так везёт. Нарваться мало того, что на придурка и уголовника, так ещё и на злопамятного сукиного сына. Вчера я кричала ему в лицо про зависть, пытаясь его задеть, и, кажется, справилась с этим вполне успешно. Задела, и он это неприятное чувство запомнил, и теперь решил на мне отыграться. Но это же просто смешно. Не может же он всерьёз полагать, что я решусь на подобное… Как он вчера сказал? «Сама приползёшь, на коленях». А если он решит превратить моё и без того плачевное существование в кошмар? Не думаю, что ему на это потребуется много усилий и фантазии. Сунет меня в погреб с утреца, крышку закроет, так я и взвою уже через час в полной темноте, сырости, а возможно там и крысы водятся, так что к вечеру… к вечеру на всё соглашусь. Так, лучше об этом не думать. Я подышала глубоко, и, пытаясь успокоиться, принялась перебирать в уме тяжёлые предметы, находящиеся в комнате. Вот так бы встать, взять табуретку, и пока этот мерзавец спит, стукнуть его по башке… Неужели смогла бы? Хотя, говорят, что в экстремальных ситуациях человек на многое способен, даже на убийство.
На следующий день к нам пожаловали гости, двое мужчин, которых я в вечер похищения здесь видела. Пашки с ними не было, что навело меня на мысль, что из города он всё-таки отбыл, с моим колье в кармане, и если парень он не совсем глупый, то вряд ли сюда вернётся. А эти двое появились неожиданно, я услышала шум подъезжающей машины, кинулась к окну, чувствуя, как забилось сердце – то ли от надежды, то ли от страха предстоящего. Что принесёт с собой их визит? Меня отпустят или наоборот… Я зажмурилась, вцепилась в край стола и принялась молиться. Не знаю уж, была ли это полноценная молитва или просто набор слов, я просто очень истово пожелала, чтобы всё это наконец закончилось. Закончилось прямо сегодня, меня вернули мужу, и я никогда, никогда больше не увидела Гришу. Я бы очень постаралась забыть о случившемся, его лицо и всё то, что он мне говорил.
За дверью зашумели, голоса были вполне миролюбивыми и бодрыми, что я списала на хорошие новости, для своих похитителей, естественно. Значит, они получили желаемое, и меня всё-таки отпустят?
Засов на двери поднялся, и я поспешила вернуться на диван. Забилась в угол, а на Смурного, который в комнату заглянул, взглянула настороженно.
– Тебе ещё не осточертело здесь, Гриш?
– Лучше чем на зоне.
– Это точно. – Смурной облокотился на дверь, а мне подмигнул. – Как ты тут, красавица?
Я молчала, не рискуя подать голос. Дверь пошире распахнулась, и заглянул Гриша. Тоже на меня посмотрел, будто давно не видел.
– Достала меня, – заявил он дружку. – Больно капризная.
– А ты как хотел? Муженёк то, небось, балует, не устаёт. – Мне снова подмигнули. – Да, дорогая? – Повернулся к Грише. – Чего болтает?
– Да ничего. Одни бабские глупости на уме.
– Ну и чёрт с ней. – Дверь закрылась, засов опустился, и я смогла выдохнуть. А из-за стены услышала:
– Пожрать привезли?
– Привезли. И выпить привезли.
Я прикрыла глаза, чувствуя полную беспомощность. Еда, выпивка – значит, я остаюсь здесь. Ещё на неопределённый срок. Я сползла по стеночке и рухнула на подушку. Уткнулась в неё лицом и тихонечко заревела.
Остаток дня я провела в одиночестве. За стенкой слышались весёлые, уже нетрезвые голоса, мужчины смеялись, что-то обсуждая, а я волновалась из-за того, во что их пьянка может вылиться для меня. Гриша в комнату зашёл пару раз – в туалет меня отвёл да обед принёс (слава богу, не лапшу, а жареной картошки с тушёнкой и салат из овощей), я поела с удовольствием, и стала ждать, когда этот день, наконец, закончится, и гости уедут. Их присутствие беспокоило. Но уезжать они не собирались. За окном стемнело, а голоса на кухне звучали деловито, хотя тише и серьёзнее. Не знаю, что они там обсуждали, я, как ни прислушивалась, понять не смогла. В конце концов, выключила свет и решила лечь спать. Не могу я и дальше сидеть, с тревогой прислушиваться и ждать, что им на ум придёт. От сегодняшнего ожидания я устала хуже, чем за всю последнюю неделю. Думала, что не усну, но измотанная нервозностью, неожиданно для самой себя отключилась. А проснулась, когда почувствовала рядом с собой кого-то. Встрепенулась, резко села и едва не заорала, когда поняла, что это мужчина. Хотела уже начать отбиваться, но услышала Гришин голос, который бесцеремонно цыкнул на меня:
